Змееборец - Страница 12

Йорик… командор…

Что ж я волнуюсь-то так? Радуюсь, понятно почему, но волноваться пора бы уже перестать. Вот же он, живой, малость ошарашенный, ну так и я, наверное, не лучше выгляжу. Чего тебе больше, мастер Серпенте? С другой стороны, как мне не волноваться? Шутка ли, тридцать лет винить себя в убийстве, и вдруг узнать, что не убивал. Влюбиться и потерять любимого. И встретить вновь, когда нельзя было даже мечтать о встрече.

Романтика…

Я в него не влюблен. Я-Эльрик. Я его люблю, я им восхищаюсь… По привычке, появившейся еще в детстве. И он, командор Хасг, не сделал ничего, что заставило бы померкнуть героический ореол вокруг его образа. Я-Тресса, да, влюблена, как девочка, до сих пор, хотя стоило бы повзрослеть за тридцать-то лет.

Приятно видеть, что командор тоже не жалуется на память, и искренен в своих чувствах. Хотя, говоря по чести, мне, мне-Эльрику, всегда казалось, что наша с ним любовь – это просто романтика войны. Стрессовая ситуация, постоянная опасность, смерть со всех сторон, как тут не влюбиться? Было бы в кого. Ну, Йорик и нашел в кого. А я-Тресса, как уже было сказано, влюбилась еще в детском возрасте. В Йорика Хасга многие влюблялись: он герой, и судьба у него нелегкая – самый тот объект для первого, романтического чувства.

Вру… вот прямо сейчас, и сам себе, что обидно. Тогда, тридцать лет назад, мне было шестнадцать. И я еще не успел поумнеть настолько, чтобы самому себе в душу гадить. Тогда я верил, да. Потом перестал. После того, как убил всех, включая Йорика. Каждый защищается от себя, как умеет, я умею хорошо, только и всего.

А он уверен в том, что я не убийца, и это приятно. Только уверенность эта может выйти боком, и мне и Йорику. У меня был повод убить его людей, все так, но… это был всего лишь повод. Я мог не убивать. Точнее, мог бы не убивать, если бы Краджес не выпустил на волю мой меч, драгоценный, волшебный клинок, который очень уж любит кровушку. Да уж, вот и думай теперь, Эльрик, как бы так помягче сообщить Йорику, что ты потенциально опасен для окружающих.

Хм… Как будто Йорик, после уничтожения того проклятого Острова, сам об этом не знает!

* * *

– Дрова сухие, – де Фокс уложил на поленницу последний труп, повел плечами, разминая затекшие мышцы. Потом достал из кошелька пригоршню блестящих камешков и взглянул на Йорка: – нужны? Это из здешней захоронки. Строго говоря, твоя добыча, но я их успел присвоить.

– Право сильного? – Йорик взял самоцветы, пересыпал из ладони в ладонь.

– Что-то вроде, – Эльрик сморщил нос.

Эта гримаса так ярко напомнила Эфу, что Йорик почувствовал холодок внутри. Да что ж с ним такое делается? Эльрик – это Эфа. Эфа – это Эльрик. Хасг, Злы тебе приснись, это ж азы общения с шефанго!

– Хорошие камушки, – де Фокс не заметил его замешательства. Или сделал вид, что не заметил. – Хорошие, но ничего особенного. В Гиени на Рыженьской ярмарке можно и получше купить. Право ушлого, скорее уж. Я же захоронку нашел, а не взял в бою.

– Ты хочешь, чтобы я разжег огонь?

– Это твои люди, командор. Все они анласиты. Наверное, будет правильно, если ты сам их похоронишь.

Йорик молча кивнул. Он очень много лет прожил среди шефанго, он знал их обычаи, он, вроде бы, даже научился понимать этих странных нелюдей… Но вот этого шефанго он увидел сегодня впервые. Невероятно, но это так, за все время жизни на Острове, Эфа ни разу при нем не становилась мужчиной. И сейчас Йорик чувствовал себя странно. Слишком хорошо, слишком близко знал он женскую ипостась этого серьезного, не по-хорошему задумчивого парня. Шефанго утверждают, что у них одна личность, независимо от того, какого они пола, так оно, наверное, и есть, и все-таки, глядя на Эльрика почему-то жутко оказалось вспомнить Трессу. Эфу. Смешную и юную, опасную, наивную, такую любимую… Нет, лучше не вспоминать.

А в камешках, плохих или хороших, не важно, была сила, которой мог воспользоваться маг, даже такой слабый маг, как Йорик Хасг. Пяти самоцветов, с учетом того, что дрова действительно сухие, хватит, чтобы разжечь похоронный огонь. Такое пламя сожрет трупы чисто и быстро, без мерзкой вони, почти без дыма.

Йорик разложил камни по углам костровища. Один оставил себе, а остальные протянул де Фоксу. Тот не удивился. Ссыпал самоцветы обратно в кошель, и отошел в сторонку.

Сосредоточившись на камешке в руках, Йорик прикоснулся к силе, запертой в полупрозрачной глубине, почувствовал ее ток, и сжал пальцы. Камень рассыпался в порошок. Этот момент, когда живая плоть в пыль дробила камни, он всегда завораживал. Ощущение того, как твердый кристалл крошится под пальцами, подобно ореховой скорлупе, вырывающаяся из-под контроля сила, не своя, заемная, сила, которую надо обуздать – это такой эмоциональный всплеск, с которым, наверное, сравнима радость шефанго от убийства.

А, может, и нет.

Йорик привычно направил силу, разделил на четыре потока, каждый из которых взломал клетки четырех других самоцветов. Высвободившаяся энергия воспламенила дрова. Управляемый огонь, белый, бездымный, бесшумный, начал пожирать предложенную пищу.

Похоже, здесь можно было бы обойтись вообще без топлива, в камешках оказалось достаточно силы, чтобы только на ней и сжечь все двенадцать тел. И ты, капитан Хазак… командор Хасг, вообще-то должен был это понять сразу, как увидел самоцветы. Если бы смотрел на камни, а не размышлял о сложностях взаимоотношений с существом, умеющим менять пол.

Кстати, что там де Фокс говорил насчет Краджеса?

Раненых отвезли в ближайшую деревню, откуда всего день пути был до тракта. Впрочем, ранеными парни были уже только условно: встанут на ноги через пару дней, об этом Йорик позаботился. Он предпочел бы оставить своих людей в анласитском монастыре неподалеку: монахи гораздо лучше селян умеют ухаживать за больными, но де Фокс отсоветовал. Йорику показалось, что шефанго не доверяет людям, посвятившим себя богу. Это странно было, поскольку ни анласитский Творец, ни другие божества на дольний мир внимания не обращали, и не было в монахах ничего сверхъестественного.